|
Информационные технологии в металлургии 2001 |
|
История автоматизации металлургии: первые серверы везли в коробках из-под апельсиновВладимир Александрович Мямлин *
И вот в 1988 году он сделал решающий шаг - добился разрешения на закупку вычислительной техники для 28 самых крупных предприятий черной металлургии. Это был первый этап. На следующем этапе нужно было автоматизировать наиболее сильные заводы вроде бывшего Челябинского металлургического, потом - трубные заводы, и т. д. Естественно, закупать предполагалось по бартеру: металл грузился на экспорт, была дана разнарядка по каждому заводу. Потом деньги собирались в министерстве, где решали, как на эти деньги приобрести оборудование, чтобы его хватило на 28 заводов. Но кто его продаст? Тогда ничего не продавали из-за ограничений на поставку высоких технологий СССР, наложенных американцами (КОКОМ). Гугняк вышел на Olivetti, которая согласилась поставить технику. Заказ был очень большой - на несколько десятков миллионов долларов. АСУ "Заказ", АСУ ППП и "Мекомп"Принципиальная договоренность была достигнута, но что делать дальше? Собрали людей с заводов, чтобы те определили, сколько техники выделить каким заводам, и какой. В те времена начинали появляться ДВК (Диалоговые вычислительные комплексы, прим. ред.), минские ЕС-1840, воронежские "Электроники", их по одной-две штуки раздавали через министерство по заводам. Кроме этих машин, никто ничего не знал, не ориентировался ни в зарубежной технике, ни, тем более, в программных продуктах. А надо было еще организовывать сети, которых тогда в стране вообще не было. Заводские КБ АСУ нанимали специалистов, которые по году-полтора связывали ЕС с СМ (Счетные машины, прим. ред.). Гугняк, занявшись организацией всего процесса, посчитал, что через министерские структуры автоматизацию не провести: там сидят люди, которые привыкли делить, а не умножать. Он решил организовать кооператив при министерстве. Кооператив назвали "Мекомп". Вышел приказ, кооперативу фактически сразу дали функции отраслевого института. А НИИ "Черметавтоматика" так и сказали: "Вы больше этим заниматься не будете". В рамках кооператива было организовано три группы: одна состояла из производственников - начальников производств, которые должны были ставить задачи, вторая - из специалистов по автоматизации, им полагалось разработать функционально-информационную структуру, третья группа должна была освоить вычислительную технику и, самое главное, написать для нее матобеспечение. Для начала Гугняк просто заставил войти в кооператив начальников отделов АСУ всех 28 заводов. Называлась вся эта затея АСУ ППП - управление производством и поставкой продукции. Иногда по старой памяти ее называли АСУ "Заказ" - так называлось то, что пытались сделать на базе ЕС. "Заказ" имел ограниченную функциональность: фактически это был набор портфеля заказов, обработка портфеля заказов и в лучшем случае контроль исполнения этого портфеля заказов. В АСУ ППП акценты немного изменились в сторону производства. Каждая тонна металла теперь должна была идентифицироваться, "подвешиваться", то есть всю работу надлежало вести вплоть до расчетов за эту тонну металла - с выходом в бухгалтерский учет с одной стороны, а с другой - в постепенное вхождение внутрь производства. То есть от цеха к цеху, от передела к переделу система должна была следить за тем, как этот металл движется, где находится, в каком он состоянии, можно ли его дальше изготовлять в соответствии с тем или с другим заказом. Функциональную структуру прорабатывали те же люди, которые до этого 3-5 лет возились с АСУ "Заказ" и знали уже все детали. Западная техникаКогда основная информационная структура была прописана, были составлены - в основном по зарубежным проспектам - спецификации на технику. Началась отгрузка компьютеров: 286-е, только что появившиеся 386-е и мини-ЭВМ Olivetti LSX - аналоги серверов AT&T (та же архитектура, практически та же система команд). В качестве операционной системы использовался написанный в Olivetti вариант Unix. Серверы получили в декабре 1988 года. Поступавшую технику тут же начинали осваивать. С ней торопились из-за опасений, как бы не помешали: 386-е и LSX попадали под строгие ограничения КОКОМ, поэтому решили: сначала завезем их, а потом уже то, что предназначено для рабочих мест. И оказались правы, поскольку в конце 1989 года КОКОМ все же на несколько месяцев заблокировал склады Olivetti. Но к этому времени многое уже удалось завезти - поставщики ребята были не промах, серверы везли в коробках "из-под апельсинов". Кроме "железа" покупали и ПО, но только самое необходимое. Поскольку сетевое оборудование пропускной способностью больше 1 Мбит/c продавать нам было нельзя, закупили OlinetLan - ее Olivetti делала на базе StarLan AT&T. Нам казалось, что все это очень здорово, потому что раньше у нас ничего похожего не было. Novell, даже версии 2.05, тогда еще здесь и не пахло. Мы впервые услышали, что существуют какие-то Oracle, Informix. Что такое TCP/IP? Об Ethernet тоже мало что знали. Первый раз "тонкий" Ethernet мы увидели в Италии. Залезли под фальшпол в вычислительном центре Olivetti, спрашиваем: "А это что за кабелек?" - "Ethernet". - "Как Ethernet? Он же толстый и желтый!" Они смеются, приносят журнал, в котором 18 типов кабелей для Ethernet. Нам плохо стало. ПолигонКак все это приспособить для огромных заводов, как собрать воедино? Мы быстро поняли, что мощности ограничены. Надо делать распределенные системы. Чтобы отрабатывать сетевые технологии, организовали испытательный полигон, который нам очень помог. Консультант уедет, а мы остаемся один на один со всей этой грудой железа. Сначала строили сеть на том, что есть - на OlinetLan. Попробовали так, сяк, к апрелю убедились окончательно: от OlinetLan надо отказываться! А этого оборудования уже завезли на пару миллионов. По тем временам - гора денег, да и на что: на какие-то сети! Боялись даже сказать Гугняку. Потом взяли платы, взяли хабы, положили ему на стол. Он говорит: "Ну и что это такое?" - "Да вот не то купили, в конторе может и пойдет, а в цех - точно не пойдет". "Давай все обратно засовывать!" Самое интересное, что процентов 80 удалось вернуть. Следующая попытка была уже на Ethernet с TCP/IP: в сравнении с OlinetLan - небо и земля. С кириллицей ничего, конечно, не работало. Нужно было все создавать заново. В ЕС и СМ вместо строчных латинских букв были русские. Русифицировали специализированные НИИ: ИНЭУМ - СМ, а НИИЦЭВТ - ЕС. В Unix еще не было ни одной русской буквы. Надо было срочно русифицировать Xenix, под которым были серверы локальных сетей, набирать новых людей. С этим проблемы не было: на зарплату в 400 рублей уходили из ведущих институтов. В основном сманивали людей группками по 3-4 человека с одного предприятия. Под русификацию Xenix взяли ребят из МГУ. Сказали им: "Вот 20 тысяч, и чтобы за месяц все было сделано". Они дневали и ночевали. Но Xenix заговорил по-русски только через три месяца. Потом, когда расплодились ПК, появилась альтернативная таблица ASCII. Драйвер Антона Чижова был на вес золота. В специалистах по взлому программ тоже недостатка не было. Набегали хакеры отовсюду, особенно почему-то здорово ломали ребята из Челябинска-70. СистемаК лету 1989 года у нас уже появилась нормальная архитектура, и все это задышало, заработало. Сеть TCP/IP в вычислительном центре, сетевые серверы под Xenix версии 2.2.3 - 386-е с 8 Мбайт оперативной памяти и диском 120 Мбайт. На каждом таком сервере ставился мультипорт RS-232, минимодем с интерфейсом RS-232 и обеспечивался удаленный доступ (до 15 км) по обычным телефонным линиям к 16 компьютерам XT/AT. Это работало в режиме удаленного терминала или в режиме rlogin (до сих пор еще на заводах можно увидеть все это в промышленной эксплуатации). Мини-ЭВМ в основном использовались для ведения общей базы: на 120 Мбайт не очень-то развернешься, а там было 4 по 300 Мбайт. (У Магнитогорского комбината сортамент - 100 тысяч позиций. Ни одна ЕС не уместит.) Базы данных - на Oracle; для их связи мы использовали SQL*Net. Распределенная база данных работала на 15-20 серверах. В 1991 году на рабочих местах уже сидели пользователи, в сети было по 150-200 рабочих мест. Для нас всегда главным было сделать систему. Мощных серверов, на которых можно уместить все, - не было. На одном только Липецком комбинате доходило до 15 серверов с пересекающимися базами данных, и была еще общая база. Естественно, сразу стали думать об обмене и синхронизации транзакций. У Oracle тогда еще не было для этого нормальных средств: никакой репликации, никаких "снапшотов" - все это делали сами. По мере того как серверная группа сжималась, эти проблемы понемногу исчезали, и когда появились нормальные серверы, пошла нормальная репликация. Но это уже был Oracle 7.3. А у нас была репликация еще на пятом! Многие заводы до сих пор не переходят с Oracle 6, потому что система работает. А ведь суть системы, ее идеология изменилась с тех пор мало. Меняется техника, ушли 386-е, 486-е, как правило идет укрупнение серверов, внедряется архитектура клиент-сервер. Заводская база данных в 10-40 Гбайт стала нормальным явлением. Современные сети включают уже по 500 удаленных рабочих мест. Но в основе все та же Oracle, все тот же сетевой доступ, приверженность правилу сохранять единую среду. Поэтому системы, заложенные в те годы, до сих пор живут на заводах. ЭпилогС Olivetti же пришлось расстаться, хотя контракт был хороший, да и техника нам нравилась. У них не было здесь сервисного центра. В результате пришло указание сверху искать другую фирму-поставщика. В 1991 году мы решили перейти на технику Hewlett-Packard, и сразу начали с ними работать. Из тех заводов, которые получили оборудование Olivetti, 50-60% удалось перевести на платформу Unix-серверов HP 9000. Остальные же - кто во что горазд. Sun - в Магнитогорске, в Запсибе - Sequoia, в Осколе - Sequent, где-то еще - DEC. Ну хотя бы на двух заводах было одинаковое оборудование! А потом начинается: "Вы знаете, у нас русские буквы не работают, что нам делать?" Это - кустарщина, болезнь, которую надо лечить. Мы сами в свое время грешили сборкой компьютеров. "Мекомп" в 1990-м купил сборочную линию. Состряпали пять тысяч компьютеров. Это были аналоги XT, и собирали мы их не от хорошей жизни. Просто в цены Olivetti были заложены грядущие кокомовские санкции. А потом Тайвань предложил нам дешевле в пять раз, и мы поставили их технику на 12 заводов. Через два года все рассыпалось, потому что гарантия была ровно на два года. Надо же было так рассчитать! Некоторые заводы подумывали тоже начать собственную сборку. Слава Богу, никто так и не начал. Каждый должен заниматься своим делом. * Владимир Александрович Мямлин, |
Практическая автоматизация металлургической отрасли началась тогда, когда появился заинтересованный в этом человек, "хозяин". Это был заместитель министра черной металлургии Рудольф Яковлевич Гугняк. Когда в середине 80-х годов он пришел в министерство, как раз началась кампания "за стопроцентное выполнение заказа", и в металлургии ответственность за ее реализацию возложили на Гугняка. Он сразу понял, что без автоматизации заказ не выполнить. Но управлять производством было не на чем, некому и некогда. Всю имевшуюся вычислительную технику подмяли под себя бухгалтеры - под расчет зарплаты. Потребность по отрасли была приблизительно 20-30 машин типа ЕС (Единая Система, отечественная архитектура ЭВМ, прим. ред.), а выделялось две-три. В то время машины распределялись даже не через госснабовские, а через госплановские структуры. Гугняк лично распределял технику, решая, какому заводу дать, а какому не дать, для чего дать и какие задачи на этой технике решать. Это был нормальный, хозяйский подход. Во все вникал сам, даже принтеры, которые шли по номенклатуре на заводы, распределял он. В последние годы существования министерства все имевшиеся в нем структуры автоматизации контролировал Гугняк.
